Воспоминания Михаила Сергеева, жителя с. Колодозеро, 1910 года рождения. Запись сделана о. Аркадием Шлыковым ориентировочно в 2003 г.
- Здесь я родился, на Погосте, всю жизнь здесь. Вот только что в армии проходил, а так все время. Потом, сколько я? Я в 69-м годо сюды переехал, был в Корбозере. МТС было там. А я был главным механиком там. А потом ликвидировали МТС, сюда, в этот колхоз передали. И я переехал домой.
- А жена (Татьяна) тоже отсюда родом?
- Нет, она с Шалы, с Телеповской оттуды. А здесь работала в сельпо бухгалтером. Вот я с армии то приехал и познакомился...
На кладбище крест есть старый, железный, у отца на могиле поставлен. Когда-то Чусин был председатель сельсовета, да еще врач – эстонец Сильва Муру. Он выслан был сюда и врачом работал. Вот они там ворочали, еще церковь была не разворочена, не ломали. А там были могилы. Наверное, большие начальники похоронены были. Ограды были, всё... Вот они обломали эти все. Отец пришел, начал их: “Что вы делаете?” – говорит, - “Что вам мешают что-ли они?” Но они... тогда было... Отца приехали, отца забрали. В это, в тюрьму, в Пудож. Недели три его там держали, потом выпустили... Вот. А крест этот, он... Они там ломали все, да крест отбросили в воды, в озеро. Он достал и домой принес. Говорит: “Вот помру, так этот крест мне поставите...” И вот этот крест. Он помер в 66-м или 68-м году, этот крест ему и поставили. И так и стоит все время, весь железный...
И тут на входе крест был тоже. Как в эту, под арку заходили, наверху крест был. Ворота большие были. Больше, чем сейчас. Кладбище у церкви было. И она (церковь) была. Ну вот эти студенты картошку копали тут. Пьяные напились и сожгли... Горело быстро – сухой материал да краска. Потом их перевели в этот клуб, тут был клуб построен. Детсад был тут, потом уж на клуб переделали. И они тут дожили. И так все: клуб сожгли, и маслозавод там в лахте был – тоже сожгли. Через неделю. Все они ходили свободно, преподаватели жили отдельно, не касались к им, и они болтатлись как попало...
- Дядя Миша! А Вы не помните, иконы были в церкви... Куда их дели все? Вывозили или сжигали?
- Нет, не сжигали. Помню иконы, не все конечно... Часть икон в сельский совет, на вышку были складены. А сельский совет был где магазин, сейчас столовая тут теперь построена. На том месте был дом Майорихина, и его магазин был. В том магазине был сельсовет. И вот я помню, что наверх туда их подымали, на вышку. А куда дальше – не знаю. А икон много было... Обстановка была хорошая там в церкви. В Пасху ходили с крестным ходом, с хоругвями. Все были. Куда то все подевалось, не знаю. Увезти, должны увезти. Потому что тогда не было никакого транспорта кроме лошадей...
- А Вы не помните, кто был священник последний?
- Помню. Отец привез его. Вот где Семинаристова живет, на второй стороне дом был. Тут попов дом и на второй стороне дом был. Как его? Сергей Николаевич Тихомиров был. С Каргополя отец привез его. Он сам-то здешний, а у него окончена духовная семинария была, и там работал, а потом... А сестра жила здесь, сестра была учительница, Мария Николаевна Тихомирова. И он переехал сюды, а сестра потом уехала в Пудож. А он тут жил с прислугой.
А до этого был, до него, Петром звали. Тоже откуда-то был привезен: с Вытегры или с Вологды, откуда-то с той стороны. Семья большая была, ребят было много. Он хромой еще был немножко. Он долго служил.
- Он умер?
- Нет, не помер. Куда-то переехал. Тут началась эта... ликвидировать всё, ломать. Вот он до этого уехал. Да тут писали, хлопотали. Тут старик был, Романов Иван, отчество я забыл. Так сколько он... он как староста был. Так сколько раз ездил в Москву к Калинину по этому вопросу. А все равно не мог ничего добиться, чтобы восстановили, не ломали...
- А ломали сразу, и колокольню и церковь, или по очереди?
- Колокольню после сломали. В церкви все нарушили, все это оборудование. Она стала – одни стены там, остальное все вывезено было, увезено, растащили. Там было, значит, первая церковь и вторая, холодная была, летом служили только. И алтарь... Так вот он, когда все ликвидировали, сделал клуб – дверей напропиливали. С той стороны от озера пропилили двое дверей.
- А когда примерно, в каком году, не помните?
- Не помню. Память у меня теперь... Я был подростком, когда колокола спускали. Ребята были, так мы там все время бегали. Интересно. Нас не пускали туда. Кук упадет с такой высоты, так прогоняли, а мы все равно лезли.
- Как скидывали, лошадями или людьми?
- Людьми. К этому большому колоколу был протянут канат, и звонарь не поднимался туда. К обедне да потом к стоянию (?) он дернет один раз в большой колокол, ударит... Интересно было...
- Кто был звонарем?
- Звонарем был Семинаристов – Лидии Ивановны-то дед или прадед. Семинаристов. Василий Андреевич, кажется... Он вот тут напротив в доме жил. А во второй половине жил вот этот Сергей Николаевич... Комната была... Ну, другая половина... И он, в общем, звонил и обслуживал, все хозяйство вел в церкви. Даже дрова заготовлял...
Вот видишь, здесь ограды были, могилы, кресты стояли. Тут же лес был. Березы стояли высокие. Густой лес был. Посажены так, рядами. А за колокольней здесь были сараи, там дрова держали, да все...
- А куда священник делся? Его арестовали, или он уехал?
- А я вот плохо помню. Или уехал, или переехал в Каргополь. Точно не помню...
- А Вы не помните, часовенки были здесь? Вот, где крест стоит св. Макарию, на въезде в деревню?
- Была часовня. Вот там где крест поставлен, на этом месте была. И часовня была возле школы Макковеям. Здесь, на Погосте праздновали праздник Макковей. И вот к этой часовне ходили. Вот как в школу заходить, где ворота – тут была часовня тоже.
- А их когда разобрали?
- Не помню это. Это, наверное, когда тут началась эта ломка, пошла... Наверное, разобрали... Часовни везде, в каждой деревне были. В Заозерье была часовня, в этой Дубовой. В Дубовой – не знаю, магазин был сделан, есть ли, нет сейчас? Вот в этой часовне был магазин сделан. Тут большая часовня была... В Кукасово там большая тоже часовня, там так сено стоит – я видел, ехал туда на автобусе.
- А на кладбище сейчас стоит часовня, она новая?
- Эта сделана недавно. А делали тут, кажется, каргопол, называют тут Сашка. Вот там живет на берегу. А председателем Совета ветеранов был его тесть. Они переехали сюда. А в районе был председателем Совета ветеранов Олюшкин, отсюда, с Усть-Реки. Живой и сейчас еще, в Пудоже живет. Так деньги дали и часовню срубили они. А там она около одного места была, только в центре кладбища.
- А быстро сломали колокольню?
- Быстро. Ломать – не строить. Было, кажется, шесть углов или восемь. Вся на камнях была. В озере-то камни валяются – все оттуда. Да часть увезли камней, строили дворы да собирали. И церковь-то вся была тоже на камнях... Да черт его знает, тогда было время такое. А если бы не сожгли, так она была бы, стояла целая. А сожгли вот эти, архаровцы-то приехали. Пусть там внутри... да внутри-то там клуб был... Небеса были в холодной церкви, на втором этаже. А там был простой потолок и два (широкое место было)... два столба стояли насередине, чтобы не провалилась. Народу много ходило в церковь. А тогда народу было вообще, все деревни были заселены. Тут в финскую много погибло, а потом остальные видят, что тут ничего не получится, и стали уезжать – разъехались...
- А людей хоронили около церкви в то время?
- Около церкви-то хоронили священнников, наверное. Потому что тут были ограды, кресты. Не деревянные, а вот железные...А Чусин, который церковь ломал... Сергея, в Усть-Реке который живет, старик там, отец, Василий Прохорович... такой подлец был, председатель сельсовета. А этот Сергей, который в Усть-Реке живет, он был пацаном маленьким еще... Он их бросил, ушел от них. Женка вышла уже за старика тут, за Клепинина. А он болтался в Пудоже. А сельский совет был, вот, где магазин тут построен, в этом доме. Купца Майорихина дом был... Он там в Усть-Реке и жил. А дом этого Чусина в Дубовой был. Когда он бросил их, так они... мать-то уборщицей... Ребят было много, пять или шесть ребят. Все маленькие были. Она уборщицей была и воспитала их всех. Потом уж старый Клепинин был. Женка померла, так он ей взял туды и всех ребят.
- А долго Сергей Николаевич здесь жил?
- Да нет, немного. Лет пять, наверное, не больше. Да он и до этого жил здесь. А потом как пошел по учебе-то, выучился и уехал. А сестра работала в школе – Мария Николаевна. Отец у них был священником, я отца не помню. У них свое церковное хозяйство было. Обрабатывали. Вот тут называется Попов остров – прямо тут. И потом за озером все поля были церковные, в сторону Спирино. И обрабатывали все. Священник руководил всем хозяйством. Сеяли зерно. Я помню, там были избушки такие, домой не ездили, там ночуют. Да лошадей там держали. Мы еще ходили, после уж, в ночное, лошадей гоняли. Так тоже в этих избушках жили. А теперь там тоже все заросло.
- А дьякон был?
- Дьякон был. Я вот, точно его и не помню. А ребят помню. Один парень, Николай звать, со мной в школу вместе ходил. Дочка была замужем (тут, вот где сестры моей дом) в том доме. Ну она, кажется, и сейчас жива, в Соломенном живет. Полиной звать. А вот фамилии уже я не помню. И потом еще парень большой был, Константином звали. А вот.. дьякона Николаем звали... Прилежаев... И он в этом доме жил, где звонарь-то жил. А вот, наверное, когда ушел, звонаря переселили.
- Дядя Миша, а какого Вы года рождения?
- Я? С семнадцатого.
- А церковь когда закрывали, Вам было лет десять?
- Так лет 10 или 12, может быть. Подростком был, бегал вслед за ним. Как колокол тащили, мы все гурьбой тут по деревне.
- А отец Николай здесь был до самого закрытия церкви?
- Да. Тут еще староста был (Иван Романов). Я помню, он свечи продавал и, когда служба идет, ходил с тарелкой, собирал
- Он старенький был?
- Старичок...Вот тут старик живет в Усть-Реке. Ему, наверное, сейчас около 90 годов. Герасимов. Вот его отец был, я помню хорошо.... все стоял на крылосе, певчий был здесь в церкви. Он был хороший верующий, и ему доверяли все... Герасимов Николай Тимофеевич... Я помню, в церковь-то ходил тоже. Помню, называли иконостас. Икон несколько, во всю стену было. Все золотом были украшены. Эти лампады... у каждого по две лампады были. Куда все это увезли? Просто не представишь..
- Дядя Миша, а Вы не помните, церковь была в Корбозере. Какая церковь раньше закрылась, в Корбозере или здесь?
- Здесь раньше закрыли. В Корбозере не так давно ее сожгли.
- На много лет?
- Да нет, не намного. Может быть, на год, на два после.
- А там кто был священником, не знаете?
- Не знаю там священника. Я вот жил, рядом попов дом, он и сейчас целый. В Погосте, как в деревню заезжаешь, повыше у дороги. Там сейчас живет какой-то... его называли Черномырдин, приезжий (Родионов, с Мурманска). А вот кто был священник, я не помню. Я был там, уже из подростков-то вышел. Там празднуют Покров праздник, осенью. Раньше все ходили по праздникам по деревням. Как где какой праздник – туда в гости и идешь. А потом те сюда идут. Праздновали, общались. Это теперь только пьяными общаются. Напьются, бутылку возьмут – так познакомятся, а то не знают друг друга.
- Дядя Миша, а вот отец Николай, который дьяконом был, он был до Сергея Николаевича?
- До. Долго был. Так он, кажется, здесь местный был. А жили они в этом же доме, где звонарь жил после. Семья была: кажется, два сына да две дочери было. А сестра Мария Николаевна, она жила отдельно, в этом же доме, только отдельная комната была, с коридора заход.
- А школа была какая, церковная или простая?
- Церковная была. Я то не застал, мы то уж ходили... Но все равно священник приходил в эту школу, читал нам молитвы.
- Добрый был, любили его?
- Ничего...
- Вроде же советское время было. Запрещали, наверное?
- Нет, не запрещали. Школа была не эта там, подальше была немножко, недавно только разворочили. Интернат был, сделали общежитие. Со всех деревень... Это сейчас возят, а тогда не возили. Тут на неделю привезут, и живут они тут.
- А священник только молитвы читал или уроки вел какие?
- Молитвы. И не все время, в неделю раз, наверное, придет или, может быть, два... Рассказывал...
- А церковную школу уже закрыли?
- Да.
- А потом Мария Николаевна чем занималась, когда школу закрыли?
- Их было две. Мария Николаевна в младших классах. А вот потом еще была Клавдия Петровна, тоже...был фельдшер, в Усть-Реке жила и потом вышла замуж за этого Сильвя Муру. И после этой всей катастрофы его или перевели куда и уехал он? А она переехала в Пудож, ушла. Это Клавдия Петровна. Их два учителя всего и было. Это сейчас тут много их.
- Интересно, а куда священник уехал: в Каргополь или еще куда?
- Не помню этого, теперь память стала сдавать. Если бы здесь похоронен был, так тут знали бы колодозеры. Наверное, где-нибудь в том краю, там много церквей в Каргополе было. Сейчас-то не знаю. Там начали ворочать, я уже работал. Вот как едешь, в эту церковь упираешься. Крест, значит, согнули, а свалить не смогли. Начали ворочать ее тоже. Так выправляли уже не так давно. Не знаю, выправили ли его или нет... Я уж улицы-то забыл. Подъезжаешь и поворачиваешь налево, в сторону на переправу.
- А много ли времени прошло между разборкой церкви и колокольни?
- Порядочно. Но ей, наверное, разобрали на дрова. Потому что церковь как разворочили, сделали клуб. Топить-то надо было чем-то. А ведь строить долго, ломать-то недолго сломать. Были такие дворы кирпичные сделаны (колхозные), сейчас, говорят, разбирают кирпичный двор уже. Все ликвидируют, переломают. Такие деньги были ухлопаны. А в Корбозере в одном дворе и скоту не было... Такое время, ничего не поделаешь...
- А хор большой был в церкви? Много народу?
- Много. На правом крыле стояли старики, пожилые люди, а на левом женщины стояли, тоже пели, подпевали. Это я помню хорошо. Тогды как свадьбы венчать начнут, мы все туды гурьбой (смеется). Слушаешь, смотришь, интересно как венчают.
- А людей много ходило на службу?
- Много. Полная. Особенно в большие праздники. Вот в Пасху – целую неделю. Полная церковь насобирается. Все: старики, старухи, пожилые, молодые...
- Службы часто шли? Каждую неделю?
- Каждую неделю. В субботу и в воскресенье. В субботу вечерня, потом в воскресенье утреня и обедня, и потом на обед уже выходят, кончается служба.
- Дядя Миша, а в колокол большой звонили снизу?
- Когда... как-то это у них называлось... когды к обедне служба идет, там одиночный звон в большой колокол, так он не ходил туда на колокольню, а прямо с церкви дернет раз-два или сколько там положено, и все. А когды в маленькие колокола, так поднимается туда и звонит маленькими и большим: “Бум!” (смеется) “Бум!” Там привязана веревка, и ногой в большой колокол. А эти маленькие – стоит да дергает. Хорошо звонил звонарь!
- Вы, наверное, тоже звонили? На Пасху-то всем дают звонить.
- На Пасху, как только в первый день в воскресенье, значит, обедню отслужили, и начинается, звони до вечера (смеется) и целую неделю. И взрослые ходят, звонят, а мы так почти и не выходим.
- Наверное, далеко был слышен звон?
- Далеко, далеко. Да тут каждый день в деревне эту Пасху отмечали, начиная от воскресенья (первый день общий), потом понедельник - на Погосте, вторник - на Усть-Реке. Я помню все дни. Среда – Кукасово. Четверг – Ершово, Вавулино, Спирино, эти деревушки. Пятница – Заозерье. Суббота – Щаниково и Телепово. Воскресенье – Дубово и Залесье (там еще за рекой была деревня). Все деревни. Все ходили с Богоматерью, так называли. Иконы носили, и священник ходил в каждый дом.
- Там, наверное, в часовенках были службы, молебны?
- Да.
- Все люди ходили? Много народу?
- На Погосте ходили отдельно, уйдут и... А которые носят Богоматерь-икону, так человек около десятка. Там это кадило называется, носили пацаны.
- Вы-то не бегали?
- Бегали тоже, как не бегали? Так интересно было. Рождество было, ходили Христа славили. Утром как можно раньше встанешь. А тогда дают-то 10 копеек, а не 10 копеек набрать можно было конфет...
- Церковь называлась в честь Рождества Богородицы...
- Я вот точно не помню. Так-то Пречистой праздник есть, так она называлась. Здесь три дня праздновали этот праздник на Погосте. Тут наедут с Каргополя и со всех торгующих организаций. Там вот, где ряды. Лавки там все открывались, и каждый свои занимал... Откроют и торгуют.
- И чем торговали?
- А продавали все, что только душа... Одежда, кожа, сапоги.. Все, кому что понравится. Самодельные там кадушки, корзины, кто что может привезти. Три дня гуляли.
- А приезжали там другие священники еще, бывало?
- Вот этого я не помню. Вряд ли приезжали... Из Каргополя много ездили. На лошадях все, на тарантасах, на кабриолетах.
- Так это именно торгвоцы приезжали или простые люди тоже?
- Простые люди приезжали и торговцы. Мы раньше общались со всема, во всех округах были. Приедешь... Вот я помню... с отцом мы ездили в праздник Казанской в Орлово. Приедешь как к своим. На лошадях, в санях. Лошадь уберут, накормят. А потом они к нам приедут в какой-нибудь праздник. По деревне гуляют тут, гармошки играют, танцуют, пляшут. Такой пьянки не было как сейчас. Сейчас не знают никакого праздника, ни воскресенья.
- А священник принимал участие в празднике? Ходил по деревне?
- Принимал, а как же? Вот этот Петр был, он водку любил тоже. В Пасху напьется, так на лошади привезут домой (смеется). А Сергей Николаевич, помню, не употреблял. Может быть, там в праздник дома и выпьет немножко хорошего вина.
- Так Вы отца Петра тоже помните?
- Помню, как же... С его ребятами мы играли. На Пасху они уйдут в деревню с Богоматерью, а мы с ребятами играем дома. Девки у него были, да парень, Колькой звали тоже. Такой же человек как вы и все.
- А жена чем занималась у него?
- Жена хозяйство свое вела. Ведь ребят надо напоить, накормить, одеть, помыть. Ребят было много. Кажется, пять или шесть...
- Кого люди больше любили – отца Петра или Сергея Николаевича?
- Не обращал внимания... Помню, как в Крещенье... Раньше в Крещенье делали “Иордан”, и купались женщины...
- А мужики?
- Мужики не купались, не знаю почему. В платьях прямо, тут у церкви. Поп окрестит крестом, и женщины падут тут у берега, недалеко, и бегут, переодеваются в сухое в церковь. Сухое белье наденут и потом до конца службы и стоят.
- Так Вас, наверное, и крестили в церкви?
- Нет, я не знаю. Ездили, по-моему, по деревням, у кого крестины. И вот эту ванну, купель ее называют, и на лошади. Если у меня крестины, маленький родился, надо окрестить. И на лошади везут туда, домой. Приглашают священника и дома крестят. А в церкви – я что-то не помню, чтоб крестили.
- А Вас где крестили?
- Дома. Был старый дом на том же месте. Напротив, тут была рудная изба, мы жили, а этот строили. Я это тоже помню, пацаном был. А в рудной утром затопят - дым до черта, двери откроют – холодно, на полу спишь (смеется). Вот такие дела.
- Дядя Миша, скажите, кем был поставлен крест св. Макарию у въезда в деревню?
- Герасимовым... Давно уже, лет десять назад. Еще женка была у него жива. Потом сколько годов без женки жил, а уж с этой живет сколько годов. Давно уже... Часовня была хорошая, красиво сделана – Макария-то. Вообще, все часовни были хорошие. И здесь вот, у школы-то часовня тоже была хорошая. За нима смотрели и тогда не безобразничали ведь так. Сейчас оставь – молодежь все разворочит. А тогда не лезли туда.
- Большая была часовня?
- Ну.. В заозерье была часовня, но там колхоз начался, так ей перевезли к скотному двору, сделали разнарядку... делали утром. В общем, как служебное помещение было у бригадира.
- Дядя Миша, а куда делись Майорихины?
- Делись? А, вот, одного в Карелии зарезали – Александра. А Ивана я точно не помню. Или помер... Вот, где больница была, с этого дома. А Александра дом перевезен вон туда – на этот, на Исакова... контора совхозная была – перевезли.. А этот... в Карелии там... они лесопромышленники были. В карелии там заготавливали, и его там карелы ухлопали в лесу.
- А так-то люди хорошие были?
- Так хорошие мужики... Лес заготавливали, сплавляли, продавали и всё... Так-то богаты они были. За счет их и жили. У них работали, и они муку давали, хлеб, кормили... А ребята ихние не знаю, живы ли, нет? Один был учителем в Медгоре – Борис, это Александров сын. А второй сын, вряд ли живой тоже, со мной в школу ходил. Так уж старый, в Петрозаводске жил, Николай. А у Ивана сыновьев не было, одги дочки. Вот, одна Ольга была в партизанах. Тоже, наверное, вряд ли жива. А остальные все померли тоже – это уж давно было...
- Дядя Миша, а не помните такой был Шилов (председатель Колодозерской религиозной общины в 1924 г.)?
- Шилов? Так Шиловы в Заозерье были, я знаю фамилию. А такого не помню... Вот, помню, как Чусин начал тут вот это все майрихинское имущество – распродавали, расписывали... Опишут, и торги были. Вот это я хорошо помню. Потом здесь у нас... Вот там была электростанция, дом был Майорихина Александра, за ним сестра была замужем Сидорихина... Тоже торговал, магазинчик был свой. Тоже раскулачили. Так я помню, как торги были прямо на улице. Все имущество продавали подешевке. А тогда цены-то были дешевые. Но все равно...
- А когда иконы вывозили из церкви, люди не брали их себе?
- Нет...
- А Титова Вы не помните в то время (председатель Колодозерского прихода в 1918 г.)?
- Титов? Так Титовы здесь на Погосте были. Вот этот... Тут, где живут Терентьевы. Титов... он работал (я не знаю, как тогда называли) по-нонешнему так мастером, работал у Майорихина. Вот этот сарай-то выстроен Майорихиным у него. А тут была у него хибара, маленькая такая, и крыша на одну сторону. А сейчас никого, кажется, в живых нету. Сын партизаном... в партизанском отряде командовал, служил на флоте, а потом во время войны секретарем райкома был, а потом партизанским отрядом командовал. Помер тоже. Ранен был, после войны помер. Тут после войны приезжал... Ребята... последняя дочка вот померла недавно, года два... Нет, больше, в совхозе еще кладовщиком была.
- А такой был еще Абрам Бозотин (секретарь Колодозерского прихода в 1918 г.)?
- Боботин? Были тоже, в этой... Исаково они жили. Абрам Боботин был. Старичок... все в церковь ходил. Старик здоровый, борода большая... Да потом... Павел Сорокин, тоже старик...Вот они вместе всё ходили все в церковь. Павел-то тот не участвовал, А Абрам, я помню, на крылосе стоял, тоже пел.
- У них остались родственники?
- Ну... Так вот, Абрама то... Порубенская Анна. Так дедко жтот Абрам-то будет ей. Так она, наверное, вряд ли помнит. А больше никого нет. Сын, не сын, а тоже – в Пудоже был, так тоже помер – Сашка Боботин... А Сорокин.... Борис Сорокин есть. Так это будет уже дедко... Борисова мать.... ей много годов. Наверное, около девяноста двигается. Она лежит, ничего не слышит, абсолютно ничего... Так дедко тоже будет. А так больше никого тут. Все, старики все померли. Вот тут старик недавно помер. Года два, наверное. Фомин. Память хорошая была у него, все помнит, до основания... И последний год поехал, зашел: “Ну, Михаил... я, наверное, больше не приеду. Наверно, помру...” И действительно, как будто в Петрозаводске того де году помер. Один жил все время, старуха померла рано, и он все время один. На зиму уедет туда к дочерям, в Петрозаводск, а на лето сюда. Сетки имел, так на рыбалку ан озеро все время ездил... А больше таких я не помню стариков...
- А кто хором руководил в церкви, не помните?
- Не помню... Так если бы я... А так, придешь в церковь другой раз, отец возьмет на руки, посмотришь, да и убежишь оттуда...
- А что было внутри колокольни?
- Лестницы были. Шесть лестниц по кругу. Потом наверх выйдешь... А на колокольню мы только в Пасху ходили, а так не пускали туда. Не то, чтоб не пускали, а не было надобности. А в Пасху звонили в колокола так (смеется)
- Далеко видно было с колокольни?
- Далеко. Далеко видно. И вообще церковь, она видна была. Покрашена была белой краской вся, и как стекло блестела.
- Она была досками обшита?
- Да.
- А на окнах были решетки?
- Ну, были.
- А что было внутри церкви интересного?
- Внутри-то хорошо было, красиво. Обстановка была хорошая. Стены все, особенно как зайдешь, были в иконах. Вот... иконостас этот был. А когда служба идет, лампады зажгут... Красиво было... Стены были крашены, но обшиты не вагонкой такой... , а такой материал был..., такие плиты – здоровые, были обшиты, выкрашены, тоже белого цвета. Там перед... , где идет эта служба... священник. Левое крыло и правое крыло. Так тут, на этой половине висела люстра, лампады. И на второй... Огня было очень много.
- А электричества не было?
- Нет, не было электричества. Вот эти лампады. Потом, вот эти свечи покупали и ставили, зажигали. Присутствующие так в руках свечи держали – тоже горели.
- А иконы большого размера были?
- Большие. Большие. А всякие были: и большие, и маленькие. Но в основном-то большие. А во второй церкви, - холодная называлась – там потолок был под таким углом, и там такие рисунки сделаны были красивые... Ну, глядел бы да и не наглядишься. А вот службу я не помню, чтобы в этой церкви слкжбу вели. Для какой цели она? А потом алтарь туды был. В алтаре там имущество церковное.
- Она на втором этаже была?
- Не на втором этаже, а с краю... Помню, приезжал тут архиерей. Встречали его тут. Интересно: на двух... два тарантаса по две лошади запряжены. Его привезли в церковь. Этима, с хоругвями, все иконы были – встречали его. Он недолго был, службы никакой не вел. Там со священником, со всей свитой поговорил, пообщался...
- Это было при отце Петре или Сергее Николаевиче?
- Нет, Петр, кажется, был. И обратно его увезли, на Каргополь поехал. А он сам с Ленинграда приезжал... А так больше все свои тут, свой священник. Больше никто не приезжал. Не помню. Может быть, и приезжали кто...
- Дядя Миша, а сколько было колоколов на колокольне?
- Колоколов? Так вот – этот большой один, два побольше таких, два – средних и два – маленьких.
- Семь, получается?
- Да.
- А вот, что у Совы стояли – это маленьки был?
- Небольшой такой, средний... Их, значит, маленькие – одной веревочкой связаны, и средние как-то два. А большой колокол тут такой был, ну как сказать... подстановка... и этима звонит, а когда надо, так большим ударит, так он ногу на веревку нажмет и “Бум!”... (смеется)
- Когда колокола убирали, все скидывали просто с колокольни?
- Прямо кидали.
- Не разбились?
- Нет, не разбились. Вот этот большой, наверное, на метр он ушел туды, в землю. Потом трактор большой подошел, вытащил его... Вот, на деревню притащил, тут кувалдами лупили-лупили мужики – ничего не могли сделать... Потом на санях увезли куда-то.
- Все увезли колокола?
- Нет, один большой увезли. А эти вот остались. Куда они девались? Может, после увезли. Маленькие были колхозу отданы – звонили, на работу вызывали... А большой там на цепях был приделан... Крепко был привязан, и два бревна толстые к нему привязаны... Вот когда ронияли, значит, сделали постановку такую, бревно тоже, там эти цепи перепилили, и он полетел это – упора его пихнулась на воздух, и он как... Шлепнуло – слышно было далеко, наверное.
- А кто скидывал?
- Местные... А тракторист (вот тут, где Палий живет, в этом доме...) он лет больше десятка как помер. Старик был, трактористом на большом тракторе... тот вытаскивал его... Если бы эти архаровцы не сожгли бы – она бы стояла до сих пор. А они, паразиты, сожгли... Горела быстро. Ну, краска-то, внутри краска и наружу все краска, так она – сухое все материал-то... После он а была шифером покрыта, когда этот клуб сделали. А шифер этот стрелял в огне – так только эти куски летели. Подойти нельзя было.
- А могилы были далеко от церкви?
- Могилы? Нет, рядом. Ну, проход был тут, тут ограды были и могилы. А позади могил березы были, лес да лиственница, кажется, одна или две посажены были. Выросли они большие. Но они во время пожара сгорели, а потом стояли, стояли да сгнили – упали, растащили на дрова.
- Березы были старые или молодые?
- Старые.
- А большое было расстояние от берез до храма?
- Нет, недалеко. Где были эти могилы, так только с той стороны были, А на той стороне не были, к озеру. Потому что тут крестным ходом ходили кругом церкви, так тут был проход, а там чистое место было.. Двери были отсюда, как идешь... У Исаковой была часовня хорошая...
- А где она стояла?
- А вот, не доходя до первого дома, налево туды, прямо на дорогу. А там праздник Воздвиженья осенью празднуют. Хорошая была часовня. Оборудована тоже хорошо.
- Икон было много?
- Были, во всех часовнях иконы были... В Исаково тоже было много домов. А потом все как началось – какие сгнили, какие – хозяева уезжали – разворовали. Вот тут, где Порубенская живет, тут вот этот Абрам-то Боботин. У него дом большой был, а тут место родничное было. Вот этот двухэтажный дом, первый этаж по окна ушел в землю. А дом большой был, я помню... Вот мы... вот тут дом, который стоит, там живет эот – Решетняк. Там тетка моя была, вот Совы сестра замужем... Так мы в это Здвиженье, это потаенно да еще ночью уйдешь туда в гости...
- А были ли в деревне нашей какие-либо мастера?
- Мастера? Были-были. Вот этот Порубенский (дом перевезен был, тут стоял... подальше туды) мастер был, сани делал, одги сани делал, и брали у него все. В Ершовой там было две кузницы, тут прямо не берегу. Один мастер делал эти... колеса к телегам и телеги – пролетки такие, а второй кузнец был – пленный, был в плену в Германии, и из Германии пришел кузнецом, там еще научился, ну ковал все по хозяйству. Эти вот... кочерги, да всякие ухваты, всякую такую мелочь, сохи, эти ральники, лошадей подкаивал... Тогда лошадей было много. В каждом хозяйстве не две, так одна-то обязательно уж есть... А сейчас ни одной лошади не стало, у Решетняка и только, да и то беспризорно.
- А плетением кто-либо занимался?
- Плетением? Ну, тогда все плели. Вот эти лапти, - тогда в основном, в лаптях ходили...- лапти каждый хозяин плел. Меня отец учил, ну, я первое время-то плел, а потом забыл. Сколько раз примусь, не получается никак (смеется). Кошелей и всякие туеска такие... И что только придумают, то и сплетут. Это... для ножиков ножни сделают. У одного были сапоги сплетены – значит, лапти с длинным голенищем (смеется). На все руки были мужики. Сами все делали...
- А женщины чем занимались?
- Женщины... сеяли лен. Вот, занимались, значит, пока тут... теребят да сушат да...., а потом кудели пряли, нитки, ткали сами...
- Сейчас никто не занимется этим?
- Никто не занимается. Вот тут у Таланова была у бабки... станок ткаческий-то, так и то в музей увезли, в Пудож... Там невестка моя работает, так я заходил туда сколько раз. Там стоит.
- А кто?
- Сергеева Галина... как ее... Владимировна. Директор... Да, все сами делали. Бороны эти деревянные – боронить...
- Тут книжка была одна про Богданову Ирину Константиновну. Вы знаете ее? Хорошая женщина была?
- Да не знаю.... Сын то ее в Петрозаводске, а второй сын старший где-то далеко. Тот не приезжает сюда не разу: как уехал, так больше ни разу и не был. А с Петрозаводска-то приезжал, в прошлом году был или в позапрошлом на машине...
- Какие люди раньше песни пели?
- Да песни всякие пели тоже. Вот здесь, в этой деревне был колхоз “Красный флот”. А поля все были там в Ершово да в Вавулиной... Так вот, у него были, значит, лодки большие шиты. И вот каждый вечер, утром и вечером, в эти лодки садятся и туда едут. И там целый день. Вечером едут опять оттуда с песнями (смеется). Женщины поют, а мужчина сидит, управляет ей, этой лодкой. Тогда было в колхозе народу много – до войны. И была лава большая – на лошадях ездили: от клуба, от церкви-то от этой и в этот Попов остров. По мосткам ездили. Плоты были сколочены, и на лошадях ездили туда, в телегах. А там пролив-то мелкий. Когда лето сухое, так и лодка дно царапает, не проходит. И вот туда ездили на лошадях. А потом стала она плохая, ну долго стояла – сгнила, потом колхоз стал слабоват, не стал его обновлять, и так и пропало все. А мы все купались с этой лавы, ныряли: под низом пройдешь на ту сторону, нырнешь, на эту перейдешь... И те деревушки были в этом колхозе – Ершово, Вавулино. У этого колхоза полей было только... вот это поле, тут застроили поселок, да эта вот киверна, да у реки немного, да и все поля, а остальные – все там, за озером. Там лошадей держали, там как весенний сев начнется – там все время.
- Дядя Миша, а колокольня стояла на каком месте?
- Так рядом. Где заход в церковь был, так рядом она была тут. Метров, наверное, пятнадцать-двадцать от церкви. Но она высокая была. Трос протянут был. Недалеко, ну, рядом... А за колокольней, тут вот, были сарайки для дров да для имущества всякого для храма. Где эти торговые ряды, тут эти ворота закрывалися. И как служба кончится (в субботу, в воскресенье), ворота закроют: туды никто не ходит, не ходил. Кроме обслуживающего персонала. Звонарь да... ходили. А так посторонние не ходили.
- Торговые ряды раньше намного больше были?
- Больше. Были с этой стороны к Лидкиному дому – тут еще такой же был. Это последний ряд, где мельница (она, кажется, и сечас жива эта мельница). Она у колхоза поставлена была. И от этого угла идет к Лидкиному дому – столько же было. А потом тут колхоз разворотил их, развоевал, а эти осталися.
- Колокольня тоже была белого цвета?
- Стены были белым цветом покрашены, а там, черные были почему-то, наверху. А тут, с этой стороны, где теперь проезд-то сделан, тут попов дом был. Новый. Не жили в нем почему-то. Не доделано было или... Да и потом тут вот приехал Козлов, и этот дом не знаю кто – сельский совет или кто – ему продали, и он перевез его туды, в лахту, он стоит. Теперь один лентяй живет, не работает нигде... Дом хороший был.. Где Лидкин дом, тут тоже был большой дом, двухконечный дом. Священник жил, вот этот Петр. Большой дом был. А этот вот, где Лидка живет – от этого Сидорихина. Дом-то, раскатили его, я не знаю, или... была колхозная контора в нем. А эта как горница была с другой стороны. Так вот купили у колхоза, и колхоз перевез это. Лидкина свекровь-то работала дояркой, а муж не жил с ней, бросил, а двое парней было. Вот колхоз ей подешевке продал, и перевез этот дом.
- А старый дом священника?
- А старый дом разобрали на дрова...