На второй день Великого поста о. Аркадий заболел. Простудился: всего колотит, температура, озноб. Не привык никого просить о помощи — как обычно покормил кур с гусями, затопил печь, принялся готовить обед. После обеда сел за стол, достал чистый лист бумаги А4. Почесал ручкой в бороде и вывел: «Отчет о жизни». Говорю: «Батюшка, э-э-э, не рановато ли?»
Оказалось, это только часть заголовка, который полностью должен выглядеть как «Отчет о жизни и деятельности прихода храма Рождества Богородицы пос. Колодозеро за 2015 год».
— Понимаешь, в епархию должен был еще неделю назад отослать, да все некогда, теперь еще и заболел, руки дрожат, ручку держать не могу. Чего делать-то будем?
Секретарей у сельского батюшки нет, фанатичных прихожанок из деревни тоже нет, как и компьютера с принтером. Сели мы с ним и за вечер написали «отчеты о жизни» двух его приходов — храма Рождества Богородицы, что в Колодозере, и преподобного Антония Сийского, что в Шальском, на Онежском озере. Про крещения и венчания, про то, сколько книг в приходской библиотеке, про отношения с обществом и властью («нейтральные») и так далее.
К вечеру пришел фермер Саша и стал усиленно лечить отца Аркадия клюквой, медом и водкой с перцем. С тех пор, как год назад в селе появилась ферма (на сто голов скота), почувствовалось оживление в сельских разговорах.
Еще бы: десяти человекам сразу дали работу и надежду на будущее.
— Новый трактор сегодня привезут, второй коровник пора строить, и телята должны на той неделе родиться.
Из соседнего Корбозера школьный автобус возит единственного ученика Кольку, — и то не каждый день. Это раньше Корбозеро было круче Колодозера — именно туда из соседних деревень сходилась молодежь на вечерки и танцы. Сейчас в Корбозере постоянно живут восемнадцать человек, там нет связи и магазина. Есть часовня и прекрасное озеро, на берегу которого живет не менее прекрасный дядя Миша с громкой и по-доброму сварливой супругой Тамарой.
Два года назад дядю Мишу разбил инсульт, теперь он почти не выходит из дому, что не мешает ему едко подшучивать над женой, не слезая с кровати. Несколько раз в день дядя Миша ковыляет до печки, где курит положенную строго по графику сигарету. Вместе с Тамарой они до боли напоминают дядю Митю и бабу Шуру из фильма «Любовь и голуби», — можно бесконечно слушать их незлобивые словесные перепалки.
Из дядьмишиного окна все озеро как на ладони: видно, кто идет по льду на рыбалку, кто возвращается, а кто все еще сидит с мормышкой. Свет отключают часто, так что окно тут вместо телевизора. Из развлечений деревенского масштаба — остался лишь приезд автолавки раз в неделю да визит фельдшера.
В автолавке Тамара купила тюль на шторы, а я отправилась на речку Корбу ловить живцов. Речка глубокая и быстрая, не замерзает зимой толком. В общем, я не успела даже понять, что провалилась, — так быстро пацаны меня вытащили, матеря на чем свет стоит за утопленное ведро с живцами — их надеждой на поимку крупной рыбы.
Март на Корбозере — яркое солнце сменяет колючая метель, в реке маячит красное ведро. Отец Аркадий выходит на крыльцо и стаскивает с меня мокрую куртку.